Вера в существование жизни после смерти носит универсальный характер. Эта вера проходит через все времена и все культуры, через эволюционные и революционные философские теории.
Целые великие цивилизации развились из предпосылки, что за пределами нашего мира существует еще один мир, мир, находящийся не в физическом, а в духовном измерении. Самые знаменитые философы человечества разрабатывали мысль о существовании царства духа, места, где царят любовь и свет для одних, а для других — бездна страдания, огненный ад. Иногда полагали, что этот иной мир — нечто вроде чистилища, временного этапа, необходимого для нового рождения «я» во плоти.
В пользу этого убеждения говорит уже то, что такие образы достаточно последовательны и очень распространены. Если эти повсеместные верования не являются подтверждением подсознательного ощущения существования некой основной истины, то, по крайней мере, должна существовать какая-то важная причина их наличия. Возможно, эта причина имеет отношение к инстинкту самосохранения в том виде, в каком он появился у животных в процессе эволюции. В таком случае общество обязано взять эти взгляды на вооружение с тем, чтобы обеспечить себе дальнейшее развитие. Однако, если уж говорить об искусстве выживания, то мнение, что жизнь коротка и может окончиться внезапно, вероятно, более успешно будет стимулировать энергичность вида и его стремление к воспроизводству (с тем, чтобы обеспечить продолжение рода до смерти индивида), нежели убеждение, что жизнь — это всего лишь преходящая фаза, ведущая к чему-то получше.
Так зачем же «изобретать» такие легенды, если мы всего лишь животные, а эти легенды — бесполезные мифы? Если жизнь после смерти — нечто реальное, тогда где-то глубоко в нашей душе должно существовать осознание этого факта. Тогда всеобщая уверенность в этом должна бы стать вполне предсказуемой реакцией человека, даже если существуют какие-то космические причины того, почему полное осознание этого факта от нас утаивается.
Даже первобытный человек, по-видимому, уже разделял основополагающее убеждение, что жизнь не кончается со смертью плоти. Пятьдесят тысяч лет тому назад неандертальцы хоронили своих мертвецов. На первый взгляд, ничего необычного в этом нет, но надо учитывать, сколько требуется усилий для того, чтобы вырыть яму, особенно если орудия труда очень несовершенны, а каждый час, пока ты не спишь, ты должен проводить в поисках свежего мяса, чтобы наполнить свою кладовку. Куда легче и практичнее было бы предоставить разделаться с трупами хищникам. Но мало того, что неандертальцы все-таки хоронили умерших, они еще при этом прибегали к определенным ритуалам.
Иногда они связывали трупы так, чтобы они принимали позу человеческого зародыша. Не доказательство ли это, что они верили в перевоплощение душ? Возможно, если телу придать положение, которое оно имеет во чреве, это будет стимулировать повторное рождение? Или, быть может, путы должны были помешать воскресшему мертвецу восстать из земли и преследовать живых? Не связано ли это основополагающее звено человеческой философии с «коллективным бессознательным» Карла Юнга? Карл Юнг, швейцарский психолог, в начале ХХ в. сформулировал свою теорию. Он высказал предположение, что помимо «индивидуального бессознательного» существует еще и «расовое, или общественное, бессознательное». В нем содержится каждая мысль, каждая эмоция, каждая частица информации, которые человечество когда-либо переживало или производило. Каждый индивид подсоединен к коллективному бессознательному, черпая оттуда и прибавляя к нему от себя.
После нашей физической смерти каждый из нас, возможно, всасывается в этот супер-мозг — вот тут и есть место для жизни после смерти.
