АД — традиционный антипод неба, понятие, которое хотя и происходит из представлений о темном, потустороннем, низшем (преисподнем) мире (см. Пещеры), но, будучи теологически обогащено, рассматривается как место наказания умерших грешников, где последние должны испытывать после смерти бесконечные мучения. Как небеса являются местом обитания или резиденцией богов или божества, так и ад составляет империю беспощадного владыки преисподнего мира (см. Черт). Уже безрадостная преисподняя дохристианских религий (евр. шеол, греч. Hades — аид) характеризовалась в мрачных и безотрадных тонах, изобиловала изображениями наказаний особо безбожных людей, впрочем, для живых людей, к их счастью, не предназначенных.
Представления об адском пламени (см. Огонь) с одуряющей серной вонью частично восходят, видимо, к долине Енном (букв. Ге-Енном, отсюда «геенна», в исламе — «джаханнам») близ Иерусалима, где в древности возжигались жертвы, а позже палили мусор, частично — к наблюдениям явлений вулканического характера. Уже пророк Исайя (66:24) говорит о том, что огнем неугасимым будут снедаемы восстающие на Бога. У Тертуллиана (ок.150 — 230) вулканы служат доказательством реальности подземного ада, что позже в «Божественной комедии» Данте Алигьери (1265 — 1321) было описано очень обстоятельно.
Символические картины справедливого наказания в потустороннем мире очевидно восходят к еще более древним образцам образного языка, скажем, древнеиранской религии, согласно представлениям которой умершие должны проходить по мосту-разлучителю Чин ват. Пред злостными грешниками он сужается до лезвия бритвы, по которому пройти весьма трудно, тем более что под ним — бездонная пропасть. Христианские символы ада, помимо огненного пламени, включают такие образы, как всепожирающая глотка (наподобие дракона), мертвая маска и трехглавый пес Цербер (Кербер), воспринятые из античной мифологии. В предостережение живым адские казни изображались зачастую весьма детализированно, например грех сладострастия влек за собой для грешников обгладывание жабами, кусание змеями грудей и грешных членов (см. Лазарь). Очень похожим на ад представлялся подземный мир миктлан у обитателей древнемексиканских высокогорий.
Избежать его, по их представлениям, могли только павшие на поле брани, принесенные в ритуальную жертву, утопленники и умершие в родах женщины. Подобно этому у германцев все умершие в постели «соломенной» смертью должны отправляться в мрачный мир богини мертвых Хель, а не доставляться валькириями в светлое царство вальхаллы. Пессимистические представления о потустороннем мире с дьяволи ческими богами и демонами мертвых предоставляют древнейшие свидетельства погребальной иконографии этрусков, более же поздние — выделяют образ умиротворенного потустороннего мира вполне в духе островов блаженных. Скорее всего этрусские рогатые, остроухие и со змеями в руках подземные божества оказывали существенное влияние на формирование христианского образа дьявола.
Своеобразные представления об аде свойственны восточноазиатскому буддизму. В залах японских храмов представлен властитель потустороннего мира Эмма, судящий прегрешения, со своим судейским жезлом, служащим символом полновластия. Деревянные фигуры в натуральную величину изображают осужденных, влекомых и истязаемых демонами, подручными средствами которых служат мечи, растяжные скамьи, железные прутья и позорные колодки. В новейшее время такие фигуральные сцены служат прежде всего устрашающим средством для непослушных детей.
Исламское предание сообщает об адском огне, который в семьдесят раз жарче земного. Тела обреченных увеличиваются в размерах, с тем чтобы можно было повысить их способность к восприятию соответственно большего объема мук. Свирепость всех этих представлений, однако, позволяет понять, что они служат лишь выражением надежды на то, что совершенные на земле несправедливости не могут быть вечно неискупимы, даже если в нашем мире об этом говорится как о справедливой мере наказания. В качестве еретической в Европе была предана проклятию идея апокатастасиса, т.е. представление о происходящем в конце времен всеобщем очищении от грехов, включая и тех, кто находится в аду, и умиротворении. Аналогичная идея проповедовалась в парсизме: «…и земля преисподней обретет благословение вселенной вновь». В исламском мистическом течении — суфизме также отвергается представление о вечном проклятии, о чем, к примеру, свидетельствуют изречения Абу Йязида (Байязида) Тайфура альБистами (ум. 874): «Так как же быть с преисподней? В день суда непременно я стану с обреченными и скажу Тебе: возьми меня в искупление — а не сделаешь этого, я докажу им, что Твой рай всего лишь детская забава… О Аллах, коль Ты во всезнании своем о будущем предусмотрел, что одно из Твоих созданий обречешь на муки, то увеличь мое бытие настолько, чтобы никто больше там не поместился» (Гарде, 1956).
